«Мафиози обожают фильмы о мафии и им подражают»

— Насколько реалистично то, что мы видим на экране? Иногда кажется, что это чистый плод фантазии, настолько экспрессивны и бесстрашны главные герои фильма. 

— Все, что вы видите, вдохновлено реальными фактами. Конечно, при этом сценарий и главные герои — все-таки плод вымысла. У Николы нет конкретного прототипа, он являет собой как бы совокупность качеств многих подростков, которые осознанно шли в организованную преступность, не дождавшись совершеннолетия. Тем не менее, многие поразительные эпизоды — точная калька с реальности. Сцена на дискотеке — чистая правда. Серия убийств — правда. Эпизод, в котором тинейджеры учатся стрелять на крыше, прикрывая шум от выстрелов фейерверками, — тоже правда.

— В «Гоморре» вы рассказывали о том, как мафиозные боссы копируют киногероев в своем стиле одежды и поведении. Как выглядит сегодняшний, скажем так, культурный обмен между преступниками и кинематографистами? 

— Мафиози бесконечно смотрят фильмы о мафии, они их обожают и им подражают. Они безусловно черпают вдохновение в кинематографе чаще, чем кинематографисты — в подлинной жизни мафии. Я не хочу сказать, что бандиты вдохновляются на преступления, насмотревшись кино, — нет, речь о другом: именно о стиле и моде. Один из значительных мафиозных боссов чувствовал комплексы по отношению к своему старшему брату, более влиятельному в их сообществе, и, чтобы справиться с этим, построил себе виллу — точную копию виллы Тони Монтаны из «Лица со шрамом» Брайана де Пальмы. Итальянская мафия в США говорит целыми фразами из «Донни Браско». Примеров бесконечное количество.

— Расскажите о молодых актерах «Пираний Неаполя». Большинство из них дебютанты? 

— Да, и они ведут совершенно обычную жизнь. Франческо, наш фантастический главный герой, — кондитер, Паскуале, тот, с усами, — повар. Третий — парикмахер. Главное — все они живут в пригородах Неаполя, в тех самых кварталах, где мы снимали кино, и не понаслышке знакомы с жестокой реальностью подростковых мафиозных группировок. Они говорили, что изучение материала и съемки фильма помогли им понять с окончательной ясностью, насколько отвратительна эта субкультура, насколько им не близки ее ценности, как ужасно жить в непрекращающемся страхе и подвергать риску близких и любимых людей.

Это — еще один мой ответ на обвинения в том, что подобные фильмы соблазняют молодых зрителей и показывают карьеру в криминальных кругах как привлекательную. Наоборот, такое кино наглядно демонстрирует всю опасность мафиозной жизни и позволяет сказать о ней правду, убедив сомневающихся в том, как опасен соблазн легких денег и блеска.

— Вы давно живете под охраной, за вашу голову объявлено вознаграждение. Что дает вам силу продолжать исследовать эту тему и писать о ней?

— Две вещи придают мне сил, и я этим не горжусь. Первая — жажда персонального отмщения, вендетты. Я продолжаю писать книги и статьи, разоблачая тех, кто хотел заткнуть мне рот за уже опубликованные статьи и книги. Я имею в виду не только бандитов, но и политиков! Вторая — амбиции. Я рассчитываю на то, что смогу поколебать безусловную власть злодеев, наглядно показав механизмы, на которых эта власть строится. И не только на юге Италии, а во всем мире. С годами надежды и силы, конечно, ослабевают. И я думаю иногда, что хорошо бы отвлечься от постоянной борьбы — отдохнуть, почитать книгу о чем-то еще. Но потом убеждаю себя, что ситуация в мире постепенно меняется к лучшему, и нельзя опускать руки.

— Вы чувствуете постоянное присутствие своих врагов, с которыми сражаетесь при помощи книг? Ведь они — и ваши герои тоже. Может, настало время сменить тему? 

— Я искренне надеюсь, что однажды смогу преодолеть свою одержимость этой темой и переключусь на что-то иное. Но мне постоянно кажется, что я не рассказал еще чего-то исключительно важного, а кто это сделает вместо меня? Типичная иллюзия одержимого. Иногда я убеждаюсь в своей внутренней правоте. Помните убийство журналистки Дафны Каруаны Галиции на Мальте? Я был хорошо с ней знаком, знал ее семью, детей. Мне представлялось, что я обязан написать о ее жизни и борьбе.

— Вы упомянули политиков. Как вы думаете, есть прямая связь между мафией и современными националистическими движениями?

— Могу дать только эмоциональный ответ. Популярность профашистских движений в Италии, конечно, связана с мафией, конкретный мафиозный босс Массимо Карминати вырос из этих кругов. К тому же, все политики-националисты склонны к популизму, своими врагами они назначают нелегальных мигрантов, а не бандитов, подчинивших себе теневую экономику, — и это говорит за себя.

— Что скажете о вице-премьере Маттео Сальвини? В Италии он воплощает тот «правый поворот» в политике, который в последние годы охватил всю Европу. 

— Мне кажется, европейцам есть, чего опасаться. Жителям Германии, Франции, Испании, даже скандинавских стран стоило бы обратить внимание на то, что происходит в Италии, и увидеть в этом грядущую опасность для их собственных государств. Это своеобразный символ мрачных перемен, о чем я говорю давно, но меня, кажется, не слышат. Символом является уже одно то, что министр внутренних дел Сальвини всегда появляется на публике в полицейской форме. Не только на церемониях, но буквально каждый день! В демократических странах после окончания Второй мировой мы такого не видели. Иностранцы смеются, им кажется, что это обычное итальянское клоунское шоу. Ничего подобного: здесь ясное сообщение — если у вас будут проблемы со мной, считайте, что у вас проблемы с полицией.

— Что же вы тогда о Путине скажете? Он ведь тоже модель для подражания в глазах многих европейцев, хоть и не носит полицейский мундир.

— А в России вы считаете его демократом?

— Полагаю, нет. Но многие рады, что Путин — не демократ.

— Мне кажется, Италия сегодня стала ближе к Востоку, чем к Западу. И для многих в нашей стране Путин — своеобразный идеал. Он ролевая модель вовсе не только для политиков. На моей страничке в соцсетях я встречаю тысячи и тысячи людей, которые его обожают, поддерживают каждый его шаг. Его месседж читается очень внятно: в демократических странах привилегиями обладают образованные, богатые, гомосексуалы, масоны, евреи, и если вы не относитесь к этим группам, то и ваша система ценностей должна быть иной — вы должны желать наведения порядка и эффективности. А он — гарант этого порядка, он воплощает эти ценности. В том числе физически. Хотя, по мне, он довольно непривлекателен, ростом невысок… Впрочем, страшным мне Путин тоже не кажется. Несмотря на все это, многие европейские политики пытаются его копировать. Сальвини, полагаю, в их числе.

— Как вы думаете, настанет день, когда мафия исчезнет?

— Я это допускаю, но капитализм гарантирует существовании мафии. Европа стала жертвой печального парадокса. Многие считают главной проблемой миграцию из стран «третьего мира» и пытаются заблокировать неконтролируемое движение людей, закрыв границы и ограничив доступ на территорию своей страны. Но почему-то это не приводит к уменьшению криминального трафика и, в особенности, международной наркоторговли.

Дверей множество: Андорра, Мальта, Люксембург, Лихтенштейн… Лондон, наконец. Ни у кого пока не получилось взять этот процесс под контроль, замедлить его. [Наркобарон] Хоакин Гусман [«Эль Чапо»] держит свои деньги в Швейцарии и банках других европейских стран, это известный факт. Известный факт: 90% денег от всемирной торговли наркотиками отмывается в Европе. Пока это так, мафия неуязвима.

— Задаете ли вы себе вопрос, какой была бы ваша жизнь, если бы вы не написали «Гоморру»? Не жалеете о книге, которая изменила всю вашу судьбу?

— Я понятия не имел, на какой риск тогда шел. И дважды бы подумал, писать ли эту книгу, знай я, как изменится моя жизнь. С другой стороны, оно того стоило — просто, возможно, надо было быть осторожней… Я не осознавал, насколько это опасно для людей, которые мне дороги. Но ступив на эту дорогу, я с нее не схожу, продолжаю по мере сил исследовать, и не только Италию, но и весь средиземноморский бассейн, нелегальную миграцию, наркоторговлю. Надеюсь опубликовать и что-нибудь интересное о современной России.